Детство, омрачённое войной.

Первая эвакуация

Весна начинает очередное возрождение жизни. Зелёная трава украшает каждый участочек земли, мягко успокаивает глаза. Молодые листочки деревьев трепещут на ветру, радуясь лучам Солнца. Скворцы весело насвистывают о любви. Впереди тепло и краски лета. Великий оптимизм жизни расцветает в душе.

Двухлетняя внучка Катюша наслаждается движением. Наблюдая за ней, вспоминаю своё детство. Оно проходило в тяжёлое и страшное время войны, запомнилось двумя эвакуациями.

Перед войной мы жили в здании редакции, выпускавшей районную газету. Папа: Иван Романович Дмитриев, редактор этой газеты. Маму звали Мария Лаврентьевна. Я была первым ребёнком в семье, родители дали мне имя Валя. Звучит хорошо, особенно Валентина Ивановна. Жильё наше состояло из двух комнат, в одной из них стояла моя маленькая кроватка. Некоторые картины детства помню уже с двух лет. В памяти сохранился, висящий на стене печки, плакат с портретом К. Е. Ворошилова. Наверное, это не случайно, ведь жили мы в Ворошиловградской области (сейчас она называется Луганской).

Папа, мама, я и две младших сестрёнки Тамара и Клара жили, как и большинство людей того, предвоенного времени. Неожиданно размеренная жизнь изменилась. Началась суетливость, переходящая в суматоху. Люди оказались во власти тревожного времени. Сказали, что началась война.

Клара умерла маленькой, ещё ходить не научилась. Хоронили её в небольшом гробике. Все плакали, жалея малютку. Через некоторое время маму, меня и Тамару отправили в первую эвакуацию. Помню, наш поезд разбомбили, вагоны начали гореть. Мы выпрыгнули из вагона и покатились с высокой насыпи. Пожар, взрывы, убитые и раненые – страшная картина. Это не современные компьютерные игры, когда сидишь сытый, довольный, в тепле и неуязвимый. Дети не догадываются, насколько отвратителен этот виртуальный мир со стрельбой и взрывами, превратись он в реальность.

Потом мы ехали в товарном вагоне с буржуйкой. Кушать было нечего. Подбирали очистки от картошки и пекли их на буржуйке. Так мы добрались до места, где-то недалеко от Душанбе. Нас поселили в комнату, посреди которой стояла детская кроватка. На неё укладывали спать Тамару. Вдоль стены стояла другая кровать, на ней спали мы с мамой. Однажды увидели большого чёрного паука, он полз к детской кроватке. Было страшно, но мама быстро раздавила его. Как всё-таки надёжно быть с мамой. Для ребёнка – это жизненный центр, где с любовью решаются все проблемы.

Тамара заболела тифом и умерла. Вслед за ней тифом заболела мама, её положили в больницу. Я осталась одна, но тифом не заболела. Наверное, судьба хранила меня для дальнейших испытаний, и чтобы я всё сберегла в памяти. Кто-то сообщил папе о нас, и он приехал. Мы возвратились весной 1942 года в то же место, откуда отправлялись в эвакуацию. Было половодье, пришлось добираться домой на лодке. Помню затопленные кусты, на которые большая вода нанесла много всякого мусора.

Ворошиловградская (Луганская) область находится на востоке Украины. Расположена по обе стороны среднего течения реки Северский Донец. В конце 1941 года фронт установился по линии: река Миус – Попасная – Барвенково – Лозовая. Части Красной Армии успешно оборонялись до июля 1942 года. Поэтому из первой эвакуации мы возвратились на старое место жительства.

Вторая эвакуация

Долго пожить в родном доме не удалось. Немецкие войска начали наступать. Мы собрались во вторую эвакуацию. Память рисует такую картину. Сижу в кабине грузовой машины. В кузов грузят оборудование типографии, шрифты, одежду. Ко мне пришла наша кошка. Забралась на коленки и начала мордочкой прикасаться к моему подбородку, как бы прощаясь. Наверное, животные от природы чувствуют не только надвигающиеся землетрясения, цунами, но и расставание с человеком.

Машину загрузили и мы поехали. Остановились около колодца. В него сбросили часть оборудования типографии и шрифт. В том направлении, откуда приехали, разгоралось зарево. Когда подъехали к реке, началась бомбёжка. Папа схватил меня, и мы спрыгнули с машины, очутились в каком-то окопе. Помню, в свои шесть лет я всё хотела выглянуть из окопа и посмотреть, как падают чёрные бомбы. Детское любопытство не истребить никакой угрозой.

Через реку Дон наши бойцы переправлялись на пароме. Когда мы подошли, заканчивалась погрузка военной техники. Для эвакуированных мест не было. Паром начал отчаливать от берега. Мама схватила меня и прыгнула на палубу парома. Кто-то закричал: «Нельзя», но паром уже отчалил от берега, и мы забрались под грузовую машину. Папа остался на причале. Так мы с мамой оказались на другом берегу без еды и без папы.

Мы ждали отца на берегу. Он всё-таки сумел переправиться, помогли военные. Вскоре услышали, как папа выкрикивал нашу фамилию. Мы встретились, теперь было не страшно. Дальше шли пешком. На пути встретилась речка поменьше, чем Дон. Папа с мамой её переплыли, а я сидела на спине отца. Военные с берега смотрели на нашу переправу, готовясь оказать помощь. Но мы благополучно добрались до берега. Мне тогда подарили пилотку.

Впоследствии я узнала, что мы прошли более двухсот километров. Из Махачкалы в Красноводск через Каспийское море плыли на пароходе. Затем поездом приехали в город Джамбул, расположенный на юге Казахстана. Нас отправили в близлежащий колхоз, там убирали свёклу. Жили в маленькой комнате с одним оконцем.

Вскоре папа ушёл воевать с фашистами. Мама устроилась работать в детский сад, а я с ней. В памяти всплывает, как нам на обед дали горячую лапшу. Некоторые миски были с дыркой, заткнутой тряпкой. Ребятишки поднимали миски и смотрели у кого с тряпкой. Я подняла миску и облила себя горячей лапшой. Получила сильный ожёг. Как пострадавшую, меня положили в комнату с занавешенными окнами и дали большую кость с остатками мяса. Я успокоилась.

Через некоторое время новая напасть; я заболела малярией. До сих пор помню, как трясло, было холодно. Но забота мамы и судьба сохранили меня. Болезнь отступила.

Из эвакуации мы поехали к сестре папы тётушке Агриппине. Папа воевал на фронте. Мы приехали в село Екатериновка Орловской области, где родились и выросли мои родители. По этим местам война прошла со всей своей губительной силой. Большинство домов были разрушены, во многих местах остались окопы, блиндажи и воронки от взрывов. Жить было негде, есть было нечего. Тем не менее, начиналось восстановление, залечивание ран. Фашистов гнали с нашей территории. Наступил новый период, жизнь продолжалась.