Рабочий
Настойчивое стремление стать рабочим, основанное на ценности трудящегося человека, должно не только дать результат, но и создать твёрдый характер, помогающий преодолевать невзгоды. Как-то после работы, Ермаков сказал своему напарнику: «Пойдём в город, может, найдём квартиру?» Товарищ согласился, побродив по улицам, встретили женщину средних лет, пригласившую в свой дом. Хозяева, муж и жена, жили вдвоём, сдали демобилизованным комнату за умеренную плату.
В выходной день хозяйка постирала засаленные гимнастёрки, сходила с ребятами на базар, помогла купить простенькие холодные пиджаки и по паре белья. Теперь молодые люди приходили с работы, умывались, переодевались в чистое. Жизнь приобретала приятные оттенки.
Иван оставался кандидатом в члены партии, обратился к секретарю парторганизации завода с вопросом о постановке на учёт. «Когда вас примут на постоянную работу, тогда можете стать на учёт», – разъяснил парторг. Расспросил Ермакова об условиях жизни, выписал два рубля помощи.
Два месяца Иван ждал перевода на постоянную работу. Наконец, в числе шестерых демобилизованных из армии, направили чернорабочим на старый труболитейный завод в фасонолитейный цех. Работа была трудная и грязная, газ и пыль мешали дышать, стоял грохот. Ермакова условия труда не пугали, бывало и хуже.
Молодого рабочего поставили на партийный учёт, предложили учиться в вечерней школе рабочей молодёжи. Иван понимал необходимость получения знаний и охотно занимался в школе. Партийный секретарь завода Степан Деваков, работавший литейщиком в фасонолитейном цехе, предложил Ермакову создать ячейку МОПР. Расшифровывалась, как Международная Организация Помощи Революционерам. Была такая братская помощь борцам за коммунистическую идею, заключённым в тюрьмы по всему миру. Только в Советском Союзе МОПР объединяла около десяти миллионов человек. В то время на Земле насчитывалось всего два миллиарда населения, поэтому, учитывая другие страны, организация представлялась значительной структурой. Иван создал ячейку МОПР, рабочие записывались, чувствуя причастность к великим делам.
Приходилось выполнять и другие поручения. Ермакова посылали в подшефное село помогать крестьянам в весеннем севе. По поручению Девакова проводил беседы с рабочими. Вскоре Ивану предложили вступить в члены партии. Партийное собрание состоялось в большом заводском клубе. Зачитали заявление Ермакова, выслушали биографию, задали несколько вопросов. За принятие проголосовали единогласно. Напутствуя молодого коммуниста, секретарь напомнил об обязанности повышать рабочую квалификацию и уровень знаний. Пообещал помочь переводу в шишельный цех, где надо вначале поработать помощником, затем стать литейщиком.
Обещание выполнили, перевели Ивана на другое место работы. Новой специальностью овладел быстро, работать умел. Повысился заработок, часть денег отсылал домой, ведь старший брат и мать собирались строить новую хату.
Перед отпуском Ермаков купил сапоги, брюки, прорезиненный плащ и белую фуражку. Молодой человек хотел выглядеть хорошо, искал себе вещи, понравившиеся на окружающих, но без излишеств. Приехал в родную Екатериновку, мать радовалась, видя сына таким нарядным. Расспросив о работе, жизни в городе, Прасковья Николаевна рассказала о покупке досок на потолок для новой хаты, на присланные Иваном деньги.
В доме Ермаковых появился достаток. Дети подросли. Мать с дочерью выкормили двух поросят, за них купили корову, осталось сало и мясо для еды. Сестра выткала большой холст, решили продать и купить Агриппине полусапожки. Поехали на ярмарку, старшему брату понравилась железная соха, до этого поле пахали деревянной. Сестра согласилась, домой привезли металлическую соху.
Наступило время коллективизации. Старший Иван первым вступил в артель, хорошо работал, его утвердили счетоводом колхоза. Как и младший, старший вступил в партию, принимал активное участие в жизни села. Поступил на курсы бухгалтеров, учёба шла успешно, не зря в молодые годы окончил церковно-приходскую школу с похвальной грамотой. Вскоре старшего Ермакова утвердили агентом по заготовкам сельскохозяйственной продукции.
На помощь селу
К тысяча девятьсот тридцатому году младший Иван овладел специальностью литейщика, вошёл в основные рабочие кадры завода. В феврале его вызвали на бюро парткома. Деваков сообщил о решении партии и правительства усилить коллективизацию на селе. С этой целью постановили послать на помощь крестьянам двадцать пять тысяч рабочих со всех предприятий страны. По решению парткома завода поддержать организацию колхозов доверили Ермакову и ещё одному рабочему.
Постановление партии надо выполнять. С рабочими провели краткосрочные курсы, рассказали о значении крупных коллективных хозяйств и отправили в сельские районы. Ермакова послали в Белоцерковский окружной комитет, где провели ещё несколько бесед.
Из райцентра двадцатипятитысячник выехал на паре лошадей, запряжённых в фаэтон, представлявший собой лёгкую коляску с откидным верхом. Иван никогда не ездил на таком транспорте. Беседуя с разговорчивым возницей, добрались до здания сельсовета. Из помещения вышел мужчина в стареньком пиджаке и представился:
– Я председатель комитета бедноты. Вам кого?
– Рабочий Макеевского завода, приехал помогать, – ответил Иван.
– Вот это хорошо, – сказал председатель, – селяне просили прислать нового человека.
– Где председатель сельсовета? – поинтересовался рабочий.
– В кутузке, он сын кулака. Все обязанности выполняю я.
Пошли к хате, где находился уполномоченный райкома партии. Ермаков отрекомендовался и спросил о делах. Уполномоченный посоветовал с дороги отдохнуть, а о делах поговорить завтра. В хату позвали Ганю. Стройная, миловидная, с русой косой девушка сбегала к матери, спросила разрешения переночевать рабочему из города и получила согласие.
Ермаков шёл с Ганей. Весна вступала в свои права, стоял туман, под ногами чавкала грязь. Молодой рабочий с девушкой-крестьянкой, возбуждённые весной и неожиданным знакомством зашли в кирпичную хату. Керосиновая лампа тускло освещала деревенское жилище. Иван поздоровался со старушкой и молодой женщиной. Ганя хотела накормить гостя, но тот отказался, не хотел стеснять хозяев.
Девушка принесла из сеней солому, расстелила на полу и, накрыв попоной, положила небольшую подушку, тулуп, получилась хорошая постель. Ермаков лёг, спать не хотелось, тревожили мысли о переменах в жизни. В дверь постучали, пришёл брат Гани. Мужчина зашёл в хату, разделся, подойдя к жене, лежавшей на кровати, тихо начал говорить об отношении людей к колхозу. «Подают и подают заявления о выходе из артели. Сталин писал о добровольном вступлении крестьян. Мы пока подождём». «Как люди, так и мы», – ответила жена.
Ермаков встал перед рассветом, поблагодарив хозяев за ночлег, вместе с Ганей вышел на улицу. По дороге к уполномоченному райкома возле сельсовета увидели большую толпу, люди громко переговаривались. Уполномоченный ещё лежал на кровати.
– Почему так рано собрали людей? – спросил рабочий.
– Пойдём и узнаем, – сердито ответил представитель райкома.
Хозяйка дома рассказала Ивану о стремлении людей выйти из колхоза, вернуть лошадей, инвентарь и семена. Настаёт время сева зерновых, вот люди и беспокоятся.
Так молодой коммунист оказался в самой гуще событий по созданию коллективных хозяйств. Волевые решения, принимаемые власть предержащими, на Руси обычно приводили к трагическим последствиям для многих людей.