Смерть матери
Под лучами весеннего солнца всё быстрее таял снег. На реке начался ледоход, Кшень вышла из берегов, вода помутнела. «Настало время ловить рыбу», – сказал Ермаков. Агриппина и Мария отнесли намётку на берег. Иван стоял, опираясь на костыли, смотрел, как бурлит и несёт льдины вода, вспоминались война и госпиталь. Завораживала мощь и красота ледохода на родной реке, душа радовалась обновлению природы и тому, что выжил в кровавой бойне.
По совету мужа Мария опустила намётку в воду. Первый раз тянула тяжело, часто цепляла прутом за камни. Когда приподняла снасть, увидели в ней несколько рыбёшек. Второй раз намётку забросили в тихое место, где не было льдин, подтянули к берегу, рыбы оказалось на целую сковородку. Обрадовались, началась трудная, но азартная работа. Вначале ловились окуньки и пескари, потом стали попадаться крупные рыбы: голавли, язи, плотва, иногда – карпы. С обеда до вечера женщины наполнили рыбой кадушку и несколько вёдер.
Вечером жарили и ели вдоволь самую вкусную рыбу. Соли не было, думали, как быть? Решили отобрать крупную рыбу и на следующий день отнести на продажу в село Казанское. Утром наложили четыре ведра и направились в соседнее село, идти надо было семь километров. На пути из оврага вышел большой серый волк и сел на дорогу. Женщины кричали, свистели, стараясь спугнуть зверя, но он не обращал внимания на шум, лишь смотрел по сторонам. Агриппина и Мария испугались и вернулись домой.
– Почему не обменяли рыбу? – спросила Прасковья Николаевна.
– Волк помешал, – ответила дочь.
– Двое испугались одного волка, – пожурила мать.
– Завтра опять пойдём, возьмём косу, – сказала Мария, – говорят, что волки боятся звона косы.
В селе Казанское боевых действий не было, дома уцелели, люди жили более обеспеченно, поэтому отнесли рыбу туда. Продали за соль, рожь, муку. Когда пришли домой, Прасковья Николаевна уже лежала мёртвой. У неё случился сердечный приступ, сын посадил мать на постель, она выпила немного молока и скончалась. Случилось это пятого апреля тысяча девятьсот сорок пятого года. Не пришлось маме дождаться своих сыновей и отпраздновать День Победы.
На гроб досок не было. Агриппина знала, что у соседки Екатерины Евтюшиной есть в запасе половые доски, она принесла их из блиндажа. Поланчева пошла к соседке.
– У меня большое горе, умерла мать, а досок на гроб нет. Если можно, дайте досок на гроб.
– Бедная старушка, отмучилась. Для Прасковьи Николаевны ничего не жалко, – посочувствовала Екатерина. – Большой души была покойница, всем помогала, никого не обижала. Пятерых сыновей без мужа вырастила и проводила на фронт. Война её доконала. А кто будет делать гроб?
– Прокофий Иванович, – ответила Агриппина. – Он у нас в деревне единственный мастер, инструменты уберёг.
– Пусть приходит, – разрешила Катюша, – отберём нужные доски.
Прокофий Иванович Кузнецов долгие годы работал по найму. Энергичный, среднего роста, трудолюбивый человек плотничал и дневалил на мельнице. Как только организовали колхоз, вместе с другими крестьянами вступил в него.
Плотник со старанием делал гроб, хорошо выстругал доски, сбил их, как нужно. Набрал сажи из печки, развёл на курином яйце и выкрасил гроб в чёрный блестящий цвет. Покойницу обмыли, надели на неё синее платье. Когда пришли немцы, мать, прежде всего, позаботилась о своём смертном. Подпоясалась платьем и ходила так до самой эвакуации, боялась, как бы ни отняли. Всё хозяйство потеряла: дом, корову, овец, поросёнка, вещи, но платье сберегла. Сохранила она и шёлковый полушалок, в котором венчалась. В этих нарядах мать провожали в последний путь.
Чтобы попасть на кладбище, надо было переправиться через реку. Прокофий Иванович пригнал лодку из соседнего посёлка. На следующий день перевезли гроб с телом покойницы и всех провожающих. Гроб несли к кладбищу на руках, похоронили Прасковью Николаевну рядом с мужем Романом Кузьмичём, умершим в тысяча девятьсот двадцать первом году. На могилу положили пять небольших камней.
Поминки устроили в амбарчике, где жила мама в последнее время. Невестка Александра принесла водки. Война ещё продолжалась, но люди ждали победы, было много разговоров о наших войсках, наступающих на Берлин. Приближался полный разгром гитлеровской Германии.
Строительство дома
В конце апреля вода в реке спала, Кшень обмелела.
– Идёмте за речку, посмотрим, где начинать строительство хаты, – позвал Ермаков.
– Как же ты будешь по бревну на костылях переходить реку? – спросила сестра.
– Перейду вброд.
Пришли на берег, вода быстро бежала по мелким камешкам и широко разливалась. «Сначала перейду я, – сказала Мария, – ты посмотришь, можно ли идти вброд на костылях?» Вернувшись, жена предложила: «Берись за мои плечи, я перенесу тебя на спине». Так они благополучно перебрались на другой берег. Осмотрели место, где раньше стоял дом Поланчевой, были видны камни фундамента. Женщины лопатами начали расчищать фундамент от мусора, к вечеру обозначилось основание сгоревшей избы.
На второй день наметили, где брать и куда носить глину, чтобы замесить круг. Иван сделал форму из досок и показал, как надо из глины с соломой делать одинаковые катки, из них решили выложить стены.
Много радости было, когда узнали, что война окончена, гитлеровская Германия безоговорочно капитулировала. В колхозе состоялся митинг, приветствовали бойцов Советской Армии, добившихся славной победы над немецкими захватчиками. Люди плакали и обнимались, радуясь концу войны, появилась надежда на возвращение домой мужей, сыновей, отцов после долгого отсутствия.
Агриппина и Мария днём работали в колхозе, а вечером делали катки и носили их к фундаменту. Иван, сидя на стене, укладывал самодельные кирпичи, между рядами расстилали колючую проволоку, валявшуюся возле окопов и блиндажей. На окраине Гремячки, недалеко от реки начали подниматься стены дома. Когда они выросли до окон, подошёл председатель колхоза Купцов.
– Начало у тебя, Иван Романович, хорошее. Где возьмёшь лес на оконные проёмы?
– Найдём, – ответил строитель. – Раз есть начало, будет и конец. Притолоки я сделал перед таянием снега.
Работа продвигалась, когда кладка стен была закончена, Ермаков поехал в райисполком. Ходил он на костылях, в гимнастёрке, на груди носил любимую медаль «За отвагу». Принял его председатель райисполкома Сопов.
– По какому поводу пожаловали?
– Вы знаете, что Гремячка совсем разрушена. Восемь человек живём в амбарчике. Сложили стены новой хаты, нужны доски на потолок и лес наверх, – изложил просьбу Иван.
– Я вашу стройку видел. Помочь надо, но только у нас сейчас нет ничего подходящего, подождите немного.
– На поле есть бывшие немецкие блиндажи, залитые водой. Разрешите нам один блиндаж откопать и использовать брёвна? – попросил настойчивый посетитель.
– Трудно будет вам с женщинами разбирать блиндаж, – ответил Сопов. – Мы этот лес наметили использовать для восстановления вашей разрушенной школы. Но, если хотите попробовать, я разрешаю, передайте это председателю сельсовета.
Дома Ермаков рассказал о разговоре в райисполкоме, появилась возможность решить вопрос с лесом. Настойчивость и уверенность в успехе помогали в тяжелейших условиях строить дом.