Побеждая невзгоды
Исток
Течёт на Орловщине речка с необычным названием Кшень. Недалеко от городка Ливны она сливается с Сосной, несущей воды в Дон. На левом берегу одного из изгибов Кшени раскинулось село Екатериновка, входящее в состав Ливенского района.
Местность рассечена оврагом, носящим грозное название Гремяк, по обеим сторонам почётным караулом выстроились дома. Поселение называется Гремячка. Из каменистого склона оврага бьёт ключ, рождается ручеёк, весело сбегающий к реке. Ключ выложен камнями, образующими продолговатый неглубокий колодец. Ключевая вода чистая, прохладная, приятная на вкус, жители Гремячки с удовольствием пьют её, поддерживают источник в хорошем состоянии.
Со времени отмены крепостного права земля в этих местах принадлежала помещику Голицину. Крестьяне пользовались усадьбами и отведёнными наделами за установленную законом повинность в пользу помещика. Отрабатывали обязанность в трёх экономиях, так назывались помещичьи хозяйства, окружавшие Екатериновку. В каждой имелся управляющий. Трудоспособные пары (муж и жена) должны были скосить хлеба, связать в снопы, свезти их в скирды с площади сороковой (прямоугольник сорок на восемьдесят саженей) десятины, называемой кругом и равной полутора гектарам.
Около Гремячки на реке Кшень стояла водяная мельница. Большие мельничные колёса вращала падающая вода, приводились в движение четыре жернова, крупорушка, толчея. Жители окрестных деревень и сёл размалывали зерно в муку, обрушивали просо на пшено, толкли замашки.
В те времена конопля соседствовала с человеческим жильём. Мужское растение конопли называлось посконь, а женское – матерка. Замашка-посконь служила основой тонкой ткани, из неё изготавливали полотенца, одеяла, платки, праздничную одежду. Из матерки ткали полотно для мешков, сумок, попон. Обрабатывали коноплю на мельничной толчее.
После каждого половодья на реке возводили плотину из камня, соломы, навоза и хвороста. Вода поднималась и по желобам текла к мельничным колёсам, заставляла их крутиться.
Мельница принадлежала арендатору Головину. Мельник нанимал работников, умеющих ремонтировать механизмы. Кроме этого работники ухаживали за скотом, обрабатывали землю, собирали урожай. Для поддержания плотины в исправности требовались камни, их добывали у Ждановой горы, расположенной в полукилометре на восток от мельницы. За день работы на строительстве плотины мельник выдавал по полтора фунта (шестьсот граммов) печёного хлеба и по десять копеек. Люди трудились с раннего утра до позднего вечера.
Крестьянские хаты того времени покрывали соломой, полы в избах устраивали земляные. Много печей топилось по-чёрному; дым выходил через дымоход в сенцы, труб не было. Жилища отапливались высохшим навозом. В стойлах возле речки в жаркое летнее время доили коров, там женщины и дети собирали топливо.
Хаты зимой освещались каптушками. В глиняный черепок наливали конопляное масло, погружали самодельный фитилёк и вечером зажигали. Каптушка светила, одновременно чадила, отсюда такое название. После лучины масляный светильник считался лучшим устройством. При скудном освещении женщины пряли пряжу, ткали холсты, мужчины плели лапти и чуни. Сапоги носили зажиточные люди, да и то, только по праздникам.
Такова обычная картина сельской жизни в России последней трети XIX века. Горькая доля, тяжёлый труд от утренней зари до ночи, постоянная нехватка еды, одежды. С точки зрения человека третьего тысячелетия, имеющего скоростной автомобиль, комфортное жильё, доступ к любым товарам, та жизнь – почти первобытный уровень. Однако по благожелательности, любви к матери и отцу, родным местам, трудолюбию мы вряд ли ушли вперёд.
Кузьма Ермаков
На самом краю Гремячки жил потомственный каменщик Кузьма Алексеевич Ермаков. Жена Марфа Степановна, два сына и три дочери – средняя семья. Серая лошадь и корова не давали скатиться в нищету. Несколько овец, куры создавали видимость разнообразного хозяйства. Земли имелось на три души; в трёх полях по сороковой полдесятины, небольшой огород двенадцати саженей (один сажень равен двум метрам тринадцати сантиметрам) в ширину и пятидесяти в длину. Землю выделяли только мужчинам и мальчикам, на женщин и девочек – не полагалось. Своего хлеба обычно хватало до Рождества.
Кузьма с двоюродным братом Петром и сыном Романом строили кирпичные дома для богатых, каменные ограды дворов, подвалы, клали печи. Нередко приходилось выкладывать камнем глубокие круглые колодцы. Хороших специалистов знали и приглашали на работу жители соседних сёл и деревень.
В Екатериновке ежегодно двадцать пятого сентября праздновали Сергиев день. Так в памяти народной сохранялось преставление преподобного Сергия, игумена Радонежского, всея Руси чудотворца. Во время праздника в деревне появлялось много странников, просивших милостыню. Говорили: «Откажешь в милостыне нищему – добра не будет». Празднование продолжалось три дня.
В первый день праздника Кузьма Ермаков после обеда решил отдохнуть. Забрался на печь, выложенную каменными плитами, для сохранения тепла, быстро заснул. Вдруг распахнулась дверь, в избу ввалился пьяный сосед по прозвищу Водан. Стал требовать с Кузьмы четверть водки, когда-то Ермаков согнал с зеленей его лошадь. В разговор вмешалась жена Марфа: «Милый человек, где же мы возьмём денег на водку? Недавно дочь отдали замуж, сына Миколушку схоронили». Водан вытаращил глаза, долго соображал, повернулся, стукнул кулаком в дверь, споткнулся о порог и кое-как выбрался из хаты.
Водан побрёл к Матвею, жившему через два дома от Кузьмы. Матвей с первого взгляда вызывал неприязнь; низкорослый, рыжий, курносый, хитрые маленькие глазки постоянно бегали из стороны в сторону. Голос с неприятным носовым оттенком усиливал первое впечатление. Водан пожаловался: «Кузьма не поднёс водки», – вместе ругали Ермакова, решили подпустить ему «красного петуха». Матвей предложил способ поджога двора.
Как только стемнело, под окном хаты Кузьмы появился Матвей с сумками, постучал в окно и начал просить милостыню. Марфа позвала в дом, но Матвей не стал входить, а всё топтался под окном, бормоча дурные слова. В это время Водан прокрался с другой стороны двора и поджог снопы сухой поскони конопли. Пламя быстро распространилось и перекинулось на соломенную крышу. Матвей сразу убежал.
Отсветы пламени увидела Марфа, крикнула: «Кузюшка, горим», – выбежали из хаты и начали тушить. В результате пожара сгорела соломенная крыша дома, обгорели стены, во дворе погорели овцы, куры. Корова осталась жива, но спину ей подпалило, лошадь не пострадала, паслась под горой.
Пришлось Кузьме Алексеевичу восстанавливать хату из обгорелых ветловых бревён. Возле речки и вдоль ручья в Екатериновке росли ивы (деревья и кустарники с гибкими ветвями и узкими листьями). Разновидность ивы с серебристыми листьями называли ветлой. На восстановление хаты леса не хватило, Кузьма обратился за помощью к управляющему экономией. Тот пообещал помочь, если Ермаков выложит камнем круглый колодец семи саженей глубиной. Деваться было некуда, погорелец согласился.
Беда не ходит одна. Во время работы в колодце, с бадьи, которую спускали на дно, сорвался камень, ударил Кузьму по голове. С окровавленной головой, без памяти, его привезли домой. Десять месяцев Ермаков пролежал в постели, не получая медицинской помощи, о лекарях в селе слышали, но не видели. Всю зиму семья жила в хате без крыши. Только после того, как больной поправился и вместе с сыном выложил колодец, ему заплатили за работу. Тогда удалось отремонтировать крышу.