Борьба за колхоз

Ермаков пошёл к сельсовету, где собрались крестьяне. Люди обступили незнакомца, завязался разговор.

– Я рабочий Макеевского завода, – представился Иван.

– Зачем приехал?

– Будем вместе укреплять колхоз, чтобы лучше жить.

– Не нужен колхоз, верните лошадей, семена, – кричали из толпы.

– Как же так? Вы всё собрали вместе, испугались и хотите вернуться к старому? – спросил рабочий.

– Нас насильно записали в артель, – говорили некоторые крестьяне.

– Проведём собрание и решим, как поступить, – подвёл итог Ермаков.

Собрали актив, обсудили положение с колхозом, но конкретного решения не приняли. В селе насчитывалось более двухсот хозяйств. При вступлении в артель заявление подавал только один представитель хозяйства, а на выход писали жёны и дети. Получалось не понять, кто за вступление, кто против?

Рабочий обратился к временно исполнявшему обязанности председателя правления:

– Что вы думаете делать?

– Что хотите, то и делайте, – ответил председатель.

Двадцатипятитысячник не растерялся. Написал письмо в окружком партии, изложил обстановку, попросил помощи в разъяснительной работе с крестьянами. Нарочным отправился председатель комитета бедноты Косяченко.

Часа через четыре прибыли: председатель райисполкома Серебряк, председатель окрисполкома Шпак, третий представитель власти был членом ВЦИК (Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета). Решили вечером провести собрание бедноты в помещении сельсовета.

Пришли почти все крестьяне села, помещение оказалось мало, стояли под окнами, во дворе. Открыл собрание Косяченко, выступили все приехавшие товарищи, убеждали в нужности колхоза. Доводы подействовали, бедные крестьяне согласились остаться в артели. К концу обсуждения в помещение ворвалась группа мужиков, подняли шум, не дали принять решение. Председатель окружного исполкома Шпак вышел на крыльцо и объявил: «Кулаки сорвали собрание бедноты. Кто не хочет оставаться в колхозе, завтра раздадим лошадей, инвентарь, семена. Самоуправство будет строго наказываться». Люди начали расходиться по домам.

На второй день собрался актив села и бедняки, желавшие остаться в артели. Начальство распорядилось, что надо сделать и уехало. Активисты прошли по домам бедняков и середняков, беседовали с каждым. Сорок шесть хозяйств изъявили желание остаться в колхозе, на всех набралось восемь лошадей, две повозки, три плуга и несколько борон. Избрали правление, руководителем утвердили рабочего Ермакова. Назвали колхоз именем Г. И. Петровского, Председателя Всеукраинского Центрального Исполнительного Комитета. Став председателем колхоза, Иван старался решать трудные вопросы, хотя не хватало знаний, жизненного опыта.

Решили провести сев зерновых по отдельным участкам, принадлежавшим колхозникам. При нехватке лошадей и инвентаря засеять землю сорока шести хозяйств в короткие сроки не представлялось возможным. Новый председатель обратился за помощью в райисполком к Серебрякову. Постановили просить соседний «Шкаривский» колхоз взять шефство над молодой артелью. Заручившись поддержкой райисполкома, Ермаков пошёл в Шкаривку, договорился с председателем.

На следующий день шефы на тридцати подводах приехали на помощь. Ранние зерновые посеяли за один день. Успех колхозников не давал покоя единоличникам, обзывавших бедняков лодырями. Петровцы не обращали внимания на это, ещё дружнее брались за работу. Сам молодой, председатель колхоза поощрял активность молодёжи села в делах, доверял выполнение ответственных работ.

Изъятие собственности

Колхоз укреплялся. На кредит приобрели лошадей, свиней, овец. Середняки воздерживались от вступления в артель. Почти не принимали участия в общественном труде члены семей руководителей сельского потребительского общества. В распоряжении сельпо находилась водяная мельница, приносившая хороший доход. По инициативе правления райисполком провёл в селе выездное заседание, приняли решение о передаче мельницы колхозу. Так просто собственность переходила от одних к другим. Правление назначило заведующим мельницей колхозника Степана Мельникова, знавшего толк в этом деле.

Счетоводом колхоза утвердили Ивана Назаренко, сына, отделившегося от отца-кулака и осуждавшего его. Иван добросовестно относился к делу, наладил учёт общественного хозяйства. Социалистическое направление развития не только передавало землю крестьянам, заводы – рабочим в общественную собственность, но и разрушало преемственность поколений. Сын становился врагом отца, родственники ради идеи враждовали между собой.

Наступило время уборки урожая. Колхозники собрали хлеб в общие скирды, охрану поручили комсомольцам. Обмолачивать зерновые культуры было нечем, и сельсовет конфисковал механическую молотилку у кулака. Хозяин успел спрятать ремень от молотилки и отдавать не хотел. Начались поиски. Дотошные комсомольцы узнали от соседки кулака, что ремень спрятан в конюшне под яслями. Михаил Остапенко, один из молодых активистов, с товарищами зашёл в конюшню. Комсомолец нашёл ремень, хозяин набросился на него, схватил за глотку и начал душить. На помощь Михаилу поспешили друзья, ремень у кулака отобрали и наладили молотилку.

Колхозники своевременно обмолотили урожай, выполнили план сдачи хлеба государству. Теперь хозяйство по бригадам имело сорок лошадей, тягловой силы хватало. Люди почувствовали силу коллективного труда, хотя проблем, требующих решения, оставалось немало.

В село приехал ещё один городской рабочий, коммунист. Он стал новым председателем сельсовета. Государственная власть в сельском поселении крепла, помогала колхозу, особенно в борьбе с кулачеством, всячески вредившим сельским активистам и работе хозяйства. Единоличникам доводился план по хлебосдаче. Зажиточные крестьяне уклонялись от выполнения сдачи хлеба государству: задерживали обмолот, прятали зерно.

Раскулаченный отец счетовода колхоза, Назаренко бросил свой дом и ушёл жить к дочери на другую улицу. В пустующем дворе разместили колхозных овец, за животными ухаживал отец комсомольца Михаила Остапенко.

Однажды ночью в хату, где жил председатель Ермаков, постучали. Двое парней, присматривавших за овчарней, рассказали, что во дворе кто-то ходит. Позвали председателя сельсовета, и пошли проверять. Подходя к усадьбе, увидели, как из окна дома вылез человек и побежал. Михаил Остапенко и Иван Косяченко догнали убегавшего и повалили на снег. Ночным беглецом оказался хозяин брошенного дома. Он сразу признался, что в доме выше окон сделаны тайники, в них хранилось зерно ячменя и пшеницы. Назаренко насыпал зерно в мешки и на санках отвозил к дочери. Когда зашли в дом, увидели стоящие на полу санки и два мешка с пшеницей. Найденное зерно конфисковали.

Землеустроитель райисполкома отвёл колхозу лучшую землю под посадку картофеля. Комсомольцы начали пахать поле, прибежала старушка, схватила лошадь под уздцы и повела с поля. Это была жена раскулаченного крестьянина, а участок ранее принадлежал им. Парни отобрали повод из её рук и сказали, чтобы уходила. Крестьянка подняла крик, на помощь прибежали соседки и стали прогонять молодёжь. Только, когда пришёл председатель Ермаков, женщины утихомирились и пошли по домам.

Если у ребёнка отбирают любимую игрушку, он протестует плачем. Что же говорить о взрослых? Когда отнимают то, что стало частью их самих, люди готовы защищать собственность ценой жизни. Будет ли когда-нибудь на Земле иное видение существования? Оно есть, примеры можно найти среди подвижников христианства, вспомните Иоанна Златоуста, однако, чтобы достичь такого уровня духовности, надо расти и расти. По крайней мере, в XXI веке властвует частная собственность. Деньги, богатство, власть – этот «трёхголовый Змей Горыныч» продолжает править миром.